Как живется на Вятке?

Уже издали замечаю одиноко стоящую избу, остальные скрыты от глаз рельефом местности и зарослями деревьев. Поворот на деревню. Дорогу развезло, по этой причине до населенного пункта можно добраться только пешком. В блокноте несколько фамилий.

С этими людьми нужно успеть встретиться и пообщаться примерно за час. Они меня не ждут, поэтому, как встретят незнакомого человека, предположить сложно.

В России большинство деревень похожи друг на друга: пустые улицы, полуразрушенные дома. Та же картина и в Чулле. В покинутых хозяевами постройках будто остановилось время: на окнах - пожелтевший тюль, не запертые на замок ворота, лавочки у палисадников будто приглашают присесть и отдохнуть.

Первый жилой дом - фасад ярко окрашен, на солнце сверкают начищенные стекла. Открывается форточка, выглядывает приветливое женское лицо. Объясняю цель визита, зачитываю фамилии нужных мне людей. Одна из них как раз хозяйка - Тамара Ильина. Приглашает войти.

Большой двор, по которому вальяжно расхаживают куры. Переступив порог жилища, понимаю, подготовка к Пасхе в самом разгаре - идет уборка. Тамара Викторовна не одна, в гостях подруга Александра Николаева. Рассказывают, что знакомы с детства, ходят друг к другу в баню и встречаются каждый день. Коротают время два одиночества, овдо­вели обе несколько лет назад, а дети и внуки разъехались. Первая в прошлом - продавец, вторая - телятница.

По звучанию название «Чулла» больше похоже на татарское. Спрашиваю о его происхождении. «Откуда появилось - неизвестно. Деревня наша в 1829 году образовалась, тогда здесь и мордва, и чуваши жили, сейчас только русские остались», - говорит Тамара Викторовна. Как поведали мне женщины, территория негласно разделена на Верхний конец, Новую слободу и Вятку. Кто и когда дал эти названия частям населенного пункта - тоже никто не знает.

По словам подруг, в Чулле девять жилых домов и четырнадцать жителей, самому молодому из которых чуть больше сорока. Ни медпункта, ни магазина, а зимой и в распутицу добраться можно только до окраины деревни, да и то с трудом. «А если со здоровьем неожиданно плохо станет, как быть?» - интересуюсь я. «Вот моя больница», - указывает на ряд пузырьков с лекарством Тамара Викторовна.

Два раза в неделю приезжает автолавка из Апастова. А если жителям понадобится что-то в другие дни - ходят пешком в Байрашево, в магазин.

Попрощавшись с хозяйкой, в сопровождении Александры Федоровны иду к Павлу Павлову. Открываем ворота, на лай собаки выходит мужчина. Знакомимся. Оказалось, что он тоже коренной житель Чуллы, живет с супругой в родительском доме. «Когда в 1962 году из армии пришел, шестьдесят с лишним дворов здесь было», - вспоминает пенсионер. Мое внимание привлекают две большие ели в палисаднике. «Я их из лесхоза привез. Посадил почти тридцать лет назад, прижились. У одной макушку спилить пришлось, провода задевала», - объясняет Павел Иванович.

Рассказывает о деревенском озере, где «раньше не только свои рыбачили, но и тетюшане приезжали, и которое теперь боб­ры облюбовали». Вспоминает о работе в колхозах «Красный борец» и «Заря», в последнем трудился сорок три года водителем. Как отголосок прошлого - грузовая машина у ворот. «На ходу», - поясняет мой собеседник.

День на исходе. Пожелав удачи, отправляюсь домой, так и не успев заглянуть к другим жителям Чуллы, которые, я не сомневаюсь, тоже могли бы рассказать много о родной деревне.

Считает километры спидометр, и все дальше от меня разговорчивые, неунывающие подруги и серьезный пенсионер в надвинутом на лоб малахае.