Владимир Симаков командовал минометным взводом

(Тетюши, 18 октября, "Тетюшские зори"). Время неумолимо… К сожалению, осталось мало живых участников Великой Отечест­венной войны. Но в нашем архиве хранятся выпуски газет, на страницах которых ветераны рассказывали о том, какой путь они прошли дорогами Победы. Сегодня, как никогда, их рассказы о сражениях за Родину имеют огромную ­ценность. 

Газета «Авангард» от 4 июля 1984 года… В пуб­ликации «За Сталинградский тракторный завод» участник Великой Отечественной войны, житель Чувашского Чикилдыма Владимир Никифорович Симаков делится с читателями воспоминаниями о сражениях. Ветерана уже давно нет в живых, но память о нем, о его подвигах жива.

Сегодня мы публикуем воспоминания ветерана о Сталинградской битве, в далеком 1984 году он сам рассказывал о том, какой ­ценой далась Победа: 
«В августе – сентябре 1942 года мне пришлось сражаться против немецко-фашистских войск в рядах 37-й гвардейской ­дивизии генерал-май­ора В. Г. Желудева на Дону. ­Личный состав дивизии состоял из десантников-парашютистов 1-го десантного корпуса. В конце сентября, после двухмесячного боя на излучине Дона, дивизии было приказано срочно отправиться в район Сталин­града, на тракторный завод. 
29 сентября в неполном составе стрелковые гвардейские полки сделали марш-бросок в город Дубовку, на берег Волги. 3 – 4 октября переправились на восточный берег Волги, в район тракторного завода. После переправы дивизии вступили в бой. Наши бойцы-десантники дрались за каждый дом, за ­каждый этаж. 
Я командовал минометным взводом, в котором было 4 миномета. Из них мы стреляли по наступающим немцам из полуразрушенных или ­разрушенных зданий, нанося противнику ощутимые потери в ­живой силе. 
Помню самый трудный день Сталинградской битвы – 14 октября 1942 года. Командарм ­62-й армии ­Василий Иванович Чуйков в ­своих воспоминаниях писал, что самый критический день за весь период войны был 14 октября 1942 года. Утром, в 8 часов, ­командующий немецким фронтом Паулюс предпринял стремительную атаку на позиции 62-й армии. Основной удар врага приняла на себя наша 37-я гвардейская стрелковая дивизия, оборонявшая тракторный завод. В течение двух часов только на наших позициях немцы совершили более двух тысяч самолетовылетов. К этому небывалому удару авиации присоединилась тяжелая и средняя артиллерия немцев, которая обычно вступала в бой после ухода своих самолетов. Затем на позиции двинулись три отборные пехотные дивизии под прикрытием таранного кулака из двухсот танков. Началось невиданное по своей жестокости и психическому накалу сражение не на жизнь, а на смерть. 
В этот день я получил пополнение бойцов из заводских рабочих и учащихся ремесленных училищ. За день по нескольку раз отбивали атаку противника. Враг не мог прорваться через наши позиции, отбросить нас к Волге. В этом жестоком бою я был тяжело ранен и ночью ­отправлен в тыл». 

Лида Михайлова, дочь:
– Родился папа 21 октяб­ря 1920 года в Чувашском Чикилдыме. В семье был старшим ребенком, у него было четыре сестренки. В 1937 году поступил в Тетюшское педагогическое училище, но пришлось бросить учебу из-за смерти отца. Весной 1941 года был призван в ряды Красной армии. Прошел ускоренные курсы и в звании младшего лейтенанта командовал артиллерийским расчетом. 

Под Сталинградом получил контузию, несколько дней был без сознания. Очнулся в Саратове, месяц никого не узнавал. Бабушка за это время успела получить две похоронки. Вернулся в родное село инвалидом, женился на сельской учительнице, но у нее было больное  сердце, рано умерла, оставив дочь Люсю десяти лет. С моей мамой папа работал вместе. Поженились, у них родились трое детей.
Контузия сделала свое дело: инсульт и двенадцать лет болезни. Все мы, дети, жили в Балакове, туда же забрали пожилых родителей. Умер папа 26 мая 1995 года. Похоронили его в родной деревне. Да и мы уже десятый год живем в Чувашском ­Чикилдыме.
Папа любил детей. До сих пор помню, как со слезами на глазах рассказывал он о детях, которые под Сталинградом попали под гитлеровскую бомбежку и лежали, застывшие навсегда, обняв свои игрушки. Жалею, что не записывала его ­откровения.